Бог не без милости, казак не без счастья.
Русская литература смысл своего существования видела в поддержании духовного огня в сердцах человеческих. В России не было героя, замыкающего ценности мира на себе. Онегин, Печорин, Базаров, князь Болконский - как жадно ищут они ... что? Денег, чинов, званий? Они без конца мучают себя, чтобы понять свое предназначение, свое место в жизни, свой путь в этом мире Божьем.
Для русского писателя, для русского героя невозможно произнести: "Я, Жюльен Соррель, Я, Растиньяк, Я, Наполеон - высшая ценность мира, мои желания - это главное!" Едва Раскольников приходит к этой идее, как начинается страшное ... Наша литература словно вооружилась словом Нагорной проповеди: "Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе ..." В этой заповеди - суть русской культуры, ставящей на первое место духовный поиск, стремление к высшим, вечным ценностям. Конечно, герой русской литературы знаком с противоборством двух разъедающих разум и душу стремлений: к сокровищам земным и сокровищам небесным, потому что любой человек обречен на выбор между добром и злом. Но наша великая литература высветила это борение духа, открыв читателю такие терзания совести, такие бездны душевных мук, которые были недоступны западной литературе. Нет, не потому что человек запада хуже, ниже, просто мы другие. Это прекрасно почувствовал Стефан Цвейг: "Раскройте любую из пятидесяти тысяч книг, ежегодно производимых в Европе. О чем они говорят? О счастье. У Диккенса целью всех стремлений будет миловидный коттедж на лоне природы, у Бальзака замок с титулом пэра и миллионами. Кто из героев Достоевского стремится к этому? Никто. Ни один".
Цель русского героя не во внешнем успехе, не в безбедной жизни, что в западной литературе ставилось идеалом стремления людей, а Совесть становится основой основ всего бытия человеческого. Вот герой Джека Лондона, сильный, смелый золотоискатель. Он в трагическом тупике: кончились продукты, иссякли силы, мороз и ледяное безмолвие побеждают. Что может помочь? И герою является видение: "Он увидел город своих грез ... речные пароходы, в три ряда стоящие на якоре... лесопилки на полном ходу ... игорные дома, банкирские конторы, биржи, крупные ставки ... Обидно все-таки, подумал он, упустить свое счастье. От этой мысли жизнь встрепенулась в нем". И этот храбрый человек, представив, что он никогда не сделает ставку в рулетке, не сорвет куш на бирже, начинает с удвоенной силой бороться за жизнь. И бессмысленно спрашивать, кто лучше, Андрей Болконский или Смок Беллью. Они совершенно разные, потому что русская литература смысл свой видела в поддержании духовного огня, и эта традиция имеет глубочайшие корни.
тут
Пафос, конечно, пафосный, но с общей мыслью я согласен. Особенно, что касается поиска.
Для русского писателя, для русского героя невозможно произнести: "Я, Жюльен Соррель, Я, Растиньяк, Я, Наполеон - высшая ценность мира, мои желания - это главное!" Едва Раскольников приходит к этой идее, как начинается страшное ... Наша литература словно вооружилась словом Нагорной проповеди: "Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе ..." В этой заповеди - суть русской культуры, ставящей на первое место духовный поиск, стремление к высшим, вечным ценностям. Конечно, герой русской литературы знаком с противоборством двух разъедающих разум и душу стремлений: к сокровищам земным и сокровищам небесным, потому что любой человек обречен на выбор между добром и злом. Но наша великая литература высветила это борение духа, открыв читателю такие терзания совести, такие бездны душевных мук, которые были недоступны западной литературе. Нет, не потому что человек запада хуже, ниже, просто мы другие. Это прекрасно почувствовал Стефан Цвейг: "Раскройте любую из пятидесяти тысяч книг, ежегодно производимых в Европе. О чем они говорят? О счастье. У Диккенса целью всех стремлений будет миловидный коттедж на лоне природы, у Бальзака замок с титулом пэра и миллионами. Кто из героев Достоевского стремится к этому? Никто. Ни один".
Цель русского героя не во внешнем успехе, не в безбедной жизни, что в западной литературе ставилось идеалом стремления людей, а Совесть становится основой основ всего бытия человеческого. Вот герой Джека Лондона, сильный, смелый золотоискатель. Он в трагическом тупике: кончились продукты, иссякли силы, мороз и ледяное безмолвие побеждают. Что может помочь? И герою является видение: "Он увидел город своих грез ... речные пароходы, в три ряда стоящие на якоре... лесопилки на полном ходу ... игорные дома, банкирские конторы, биржи, крупные ставки ... Обидно все-таки, подумал он, упустить свое счастье. От этой мысли жизнь встрепенулась в нем". И этот храбрый человек, представив, что он никогда не сделает ставку в рулетке, не сорвет куш на бирже, начинает с удвоенной силой бороться за жизнь. И бессмысленно спрашивать, кто лучше, Андрей Болконский или Смок Беллью. Они совершенно разные, потому что русская литература смысл свой видела в поддержании духовного огня, и эта традиция имеет глубочайшие корни.
тут
Пафос, конечно, пафосный, но с общей мыслью я согласен. Особенно, что касается поиска.
-
-
03.02.2011 в 19:09Не согласен.
Про Лондона тоже очень спорно, взять хоть ,,Мексиканца".
Но с общей мыслью я согласен.
-
-
04.02.2011 в 03:30И что, поддержала? "Духовный огонь" народа был так велик, что едва позвали крушить церкви и вешать попов, народ радостно кинулся. Офигеть как духовно получилось.
Страшно далеки они от народа, все эти высоколобые классики. Особенно медицинский случай Достоевского.
-
-
04.02.2011 в 05:15Не передёргивайте. У нас на 17й год читать-то умело хорошо, если 30%, из них половина длиннее и сложнее агитки ничего бы не осилила. Какой там Достоевский, какой там Гоголь. Там сказки Пушкина как предел мечтаний и потолок возможностей.
-
-
04.02.2011 в 07:25-
-
04.02.2011 в 07:31-
-
04.02.2011 в 07:32У народа были лихие учителя, посредники между писателем и народом. Что с него взять?
-
-
04.02.2011 в 08:04Огонь горел и вверху, и внизу, принимая различные формы. Одни шли в народ шить сапоги и косить сено, другие писали еволюционные трактаты, третьи - религиозные произведения, четвёртые взрывали бомбы, а пятые жили надеждой на строительство своего, нового мира, где тот, кто был ничем, станет всем. Ну или хотя бы землю, согласно законов Божеских, заберут у помещиков и раздадут крестьянам.
-
-
04.02.2011 в 08:20Да нет, реально грамотный не покрутит - задумается. Вот только их огня, у кого он был (а был ой не у всех) и прям недостало
Makskozak
Интересные вещи излагаешь
-
-
04.02.2011 в 08:32Ну а место церкви и христианства очень скоро заняли: Маркс, Энгельс, Ленин - Троица, Ленин - как минимум мощи, как максимум мессия, который умер, но всегда живой, демонстрации с портретами вождей - крестные ходы с иконами, партия - церковь, крестины - октябрины и т.п. Сталин не зря получал религиозное образование.
Я даже встречал инфу о том, что в гражданскую некоторые комиссары исповедовали красноармецев. Но не уверен в ней на все сто. А вот что практиковалась публичная исповедь - перед своим коллективом или отрядом - это было.
А вообще рекомендую Бердяева "Смысл и истоки русского коммунизма".
-
-
04.02.2011 в 08:38Маркс, Энгельс, Ленин - Троица
Кобу забыл. Но в общем, всё так. Царство Божие на земле. Живучая идейка при профанном уровне основной массы верующих
А вообще рекомендую Бердяева "Смысл и истоки русского коммунизма".
О! Не зря вспомнил. Читал я эту радость, даже конспектил. Умный он мужик был, но я б его пришиб.
-
-
04.02.2011 в 08:45А Коба был на тот момент живым классиком.
-
-
04.02.2011 в 08:59Нечего, вот и не разношу. Не скажу, что полностью согласен, но такая версия вполне имеет место быть
-
-
04.02.2011 в 09:05-
-
04.02.2011 в 09:09Отож
-
-
04.02.2011 в 11:08А я б помог. Когда читал его - за голову хватался.