А вот эти выдержки я хотел бы опубликовать у себя.
О современности:
"Так, из федерального бюджета выделяются немалые деньги на празднование добровольного вхождения Северного Кавказа в Россию, а в это время на самом Северном Кавказе в печати выходят такие книги, как «Земля адыгов», в которой в специальный «поминальник» карателей адыгского народа» [1], в качестве организаторов «преступлений царизма против адыгов» занесены практически все люди, более-менее принимавшие участие в руководстве Кавказской войной — начиная со всех русских царей и цариц и заканчивая полковниками, генералами и казачьими атаманами, служившими на Кавказе.
И все бы ничего — у нас ведь свобода слова! — но в качестве получателей федеральных средств, предназначенных для празднования Добровольного вхождения, а также в качестве организатора этого празднования, выступает, в частности, в Адыгее, администрация республики, руководимая уважаемым президентом Адыгеи — Асланчерием Китовичем Тхакушиновым, и… следим за движением рук… он же — Асланчерий Китович Тхакушинов является соавтором книги о «палачах адыгского народа» и о «растоптанной и униженной родине».
Браво, Асланчерий Китович! Наш пострел везде поспел! И добровольное вхождение отпраздновать, и об «униженной родине» поскорбеть. Вы — мастер! Снимаю перед Вами шляпу.
читать дальше
О том, как начинаются войны
"...главное, что могли сделать адыги для того, чтобы не проиграть войну — это не начинать её. Ведь на них никто не нападал. Ни старый, мудрый и генерально-штабной В.А. Потто, ни добрый десяток современных этноисториков так и не поняли, что постройка крепости в Моздоке не была нападением России на черкесов! Гарнизон в 214 солдат и крепость, в которой в 1764г. насчитывается 4 (целых четыре!!!) дома[40] — «один дом для князя Канчокина, другой для [подполковника] Гака; сооружена из казны деревянная церковь с утварью... учреждена здесь таможня», при всем желании не могли быть армией нападения против воинственного народа, насчитывающего 1 млн 200 тыс. человек! Моздок — был простым проявлением традиционной адыгской вражды, когда один из кабардинских князей-иналидов — Кургоко Канчокин — ослабев в борьбе с другими князьями, решил пойти под покровительство России. Он добился высочайшего разрешения перейти в русское подданство и принял христианство. Заботясь о своей безопасности, и желая получить защиту от других, враждебных ему кабардинцев, он согласился на строительство российской крепости на своих землях и сам поселился в ней.
Вот и все, что было. Никто не нападал на адыгов! Доказательством тому служит список требований, выдвинутых адыгской делегацией Екатерине II в 1763 г. Требование срыть тогда еще только строящуюся крепость в ряду этих требований стоит даже не на первом месте! Не это — не крепость и не военная угроза, исходящая от неё в первую очередь волновала черкесов.
На первом месте черкесские князья поставили требование возврата беглых рабов, в том числе адыгской национальности. Повторяю еще раз, поскольку это очень важно. Более всего адыгов волновала не сама крепость и не военная опасность от нее исходящая, а их подданные, бегущие под её защиту. Рабы! Многовековая пища Хабзэ — вот, что интересовало их больше всего. Это крайне важный момент. Он говорит о том, что строительство российской крепости на землях кабардинского князя не было нападением и не воспринималась таковым!"
Об историческом выборе:
Основной вопрос этой статьи — кто был прав — Кургоко Канчокин или — Казбич Шеретлуко? Канчокин или Шеретлуко?
Сейчас, в наши дни, зная чем закончилась Кавказская война, понимая чем был вызван такой её исход и зная как сложилась дальнейшая, непростая, послевоенная судьба адыгского народа, можем мы четко и недвусмысленно ответить на вопрос кто был прав тогда, 150 лет назад — Канчокин или Шеретлуко?
Князь, ушедший от своих, которые, останься он с ними — убили бы его самого, его семью и его людей; человек, сделавший шаг, который стал началом конца всего тогдашнего адыгского мира и которого кое-кто сейчас воспринимает как предателя, но который добился того, что его этнос — кабардинцы — последовав по его пути, перестав толкать паровоз назад и выйдя из войны на ранней стадии, в результате всех перипетий стал жить гораздо лучше и из третьего по величине и могуществу черкесского этноса превратились в первый?
Или Казбич Шеретлуко — этот, как его называли, Лев Черкесии, легендарный воин, имя которого сейчас является символом гордости представителей части адыгского народа, который воевал до конца и подвел свой народ — шапсугов, бывших тогда самым сильным из всех черкесских этносов, к гибели, к самому краю своего существования, к обрыву, после падения с которого из более чем 350 тыс. шапсугов на Кавказе сейчас живет около 10 тыс человек?... Кто из них был прав? Князь-изгой, пошедший против своих и в реальных условиях реального, несправедливого мира обеспечивший жизнь, процветание и рост численности своего народа, либо воин-герой, шедший до конца, завоевавший славу, ставший легендой и приведший свой народ на грань исчезновения?
Это не вопрос к историкам — к старичкам, проведшим годы в архивах и видящих жизнь через призму пожелтевших исторических документов. Это вопрос для нас с вами. И вопрос этот не о прошлом, а о будущем, потому, что именно от ответа на него и будет строиться наше понимание «добровольного присоединения», либо «палачей адыгского народа», президента Адыгеи, или простых людей в ней живущей, именно на его основе, хотим мы этого или не хотим, мы станем строить будущие отношения между кавказскими народами и русскими.